Прямо с передовой, интервью с заместителем командира взвода

Заместитель командира взвода, артиллерист (позывной «Куница») и старший наводчик орудия с позывным «Рязань».

О долге, о страхе и мужских буднях в полевых условиях.

Добрый день, уважаемые подписчики канала «ГРАД». Наши друзья из благотворительного фонда «ГРАД» попросили познакомить свою публику с героями СВО. Вот мы отказать в этой просьбе не можем, потому как благотворительный фонд «ГРАД», его участники, подписчики, все, кто вносит вклад в общее дело, такие же участники СВО. Ваша поддержка очень важна здесь. Мы выполняем боевую задачу на месте, вы же помогаете нам в тылу. Я хочу, чтобы вы были уверены в том, что своей помощью спасаете жизнь и здоровье многим нашим товарищам.

Вот сегодня мы в гостях миномётной батареи одного из легендарнейших подразделений Российской Федерации. К сожалению, название которого я не в праве освещать. Но могу сказать так, про это подразделение снят не один кинофильм. И уверен, по окончании СВО снимут ещё. Герой нашего маленького репортажа, боец, старший наводчик орудия и просто русский мужчина по позывному «Рязань».

— Рязань, рад знакомству. Слушай, расскажи, пожалуйста, свою историю, как ты попал на СВО.

— Ну, хочется сказать, гражданский долг, но, наверное, это не так. Я не был мобилизован. Мне не приходила повестка домой. Друзей, знакомых мобилизовали. Есть такие, отец военнослужащий. Когда ребята начали погибать, совесть, наверное, мощь выиграла что-то, ну... Я не знаю, как описать это чувство, собственно говоря, но что-то, наверное, внутри грызло. И в какой-то момент я из города Рязани ударили по аэродрому, это 22-й год был. Наверное, окончательная такая точка была в принятии решения. Я пошел, подписал контракт.

— То есть это было твоё личное решение, пойти подписать контракт, убыть зону проведения СО?

— Да, в тот момент я не очень понимал, честно говоря, что меня ждёт.

— Не жалеешь?

— Нет, абсолютно нет.

— Понял. А вот скажи в двух словах о семье. Семья, жена, дети. Кто остался там? Кто тебя ждёт?

— Я думаю, ждут все друзья, знакомые. Больше всех, наверное, дочка, мать. Отец военный, как бы, он понимает всё.

— То есть тебя отпустили всё-таки сюда? Или были какие-то скандалы, не хотели пускать, хотели оставить дома? Это куда рвёшься? Зачем? Почему? Нет?

— Скорбя душой, честно говоря. Там десять на десять. Я не знаю, как это передать.

— Понял. У тебя должность старшего наводчика орудия. А что это за должность? Какую работу ты выполняешь? Что за орудие? Расскажи.

— Орудие... Работаем мы в расчете, получается, нас четыре человека. Орудие наше — это 2Б11, миномет 120-го калибра, собственно говоря. То есть мы стреляем 120-м калибром. Задача моя основная — это наводка.

С помощью прицела и чудо-рульчика я наложу орудие по определенным координатам, которые выставляются на этом прицеле. Ну и это основная моя задача.

— А как это происходит? Вы получаете какую-то команду, какую-то цель или как-то это по-другому происходит? Как происходит к бою, грубо говоря, у вас?

— Абсолютно все у нас происходит по команде. Поднимает расчёт, даёт координаты. Координаты представляют собой прицел и угломер. Мы выставляем его. Я докладываю, соответственно, о том, что наведено, готово. И мы ждем дальнейших команды. Происходит команда «выстрел», мы стреляем. Не происходит, мы стреляем. Всё строго по правилам.

— А где вы укрываетесь? Вот мы сейчас в тылу, да, находимся. Я понимаю, что боевая работа немножко в другом месте складывается, да? И немножко по другим, так сказать, законам, да? Мы так спокойно не сидели бы, да, сейчас здесь. Вот в двух словах, где вы там живете? На передовой, как работаете?

— Мы живём в бунгало. Это не совсем обычное жилище, скорее, оно напоминает нору или окоп. Мы строим его из доступных материалов, которые удаётся найти и привезти. Иногда получается сделать только один накат, но мы всегда стараемся сделать хотя бы два. Однако не всегда есть возможность привезти необходимые материалы, поэтому иногда приходится довольствоваться тем, что есть.

— А какие успехи у вашего расчёта есть, записанные на ваш счёт? Что вы в боевой работе такого смогли сделать? Чем запомнились? За что медали получали?

 — По-разному. Наша главная цель — уничтожение вражеской боевой техники и личного состава. Когда мы готовимся к бою и открываем огонь, мы не видим результатов сразу, пока не поймем, что происходит. Но мы можем обсудить это позже, потому что наши командиры, старшие офицеры батареи, корректируют наш огонь. Они используют современные средства разведки, которые мы называем ВЛАС.

«Мавики», «Ука» и другие технические средства играют важную роль в нашей работе. Без них нам не обойтись.

Мы видим, по чему стреляем, и замечаем перемещение личного состава противника. Мы устанавливаем определённые точки для наблюдения, чтобы быстро реагировать на изменения ситуации. Если мы замечаем движение противника в этих точках, то открываем огонь по команде.

— Вот какой-нибудь пример ситуации, которая тебе больше всего запомнилась из боевой работы? Что такого было интересного?

— Больше всего мне запомнилось запорожское направление. Однажды мне очень повезло. Я был заряжающим и только-только пришёл в миномётную батарею. В это время погиб мой товарищ. Меня перевели работать к соседнему орудию, которое находилось примерно в 300 метрах от нас.

Ну, перекресток... Ну, тот день я больше всех запомнился, наверное. Да тут, что не день, то ...? Вот я сейчас рассказываю, как будто, там... Когда контрбатарейная борьба противника работает и стреляет по тебе, это уже... Я не знаю. Ну...

Справляемся! Сейчас мы научились это делать. Укрыться и вовремя, и понять. Уже примерно, даже не то что по направлению, как они стреляют, а вообще, собственно. Не знаю, как правильно это описать словами, потому что это на чувственном уровне. Вовремя укрыться, вовремя отработать.

— Страшно?

— Страшно.

— А как боретесь со страхом?

— Наверное, все по-разному борются. У меня на подкорке в душе есть приказ, я даже не —задумываюсь. Расчет в бою. Ничего бы не происходило, только расчет пойдет в бою. Есть долг. Это же есть приказ. Это приказ. Его не обсуждают.

— Слушай, а вот ты говоришь, опасности, да? Вот когда контрбатарейная борьба. Какие еще есть опасности, с которыми расчет там встречается?

— Ну, наверное, последний год большую опасность ФИПИ представляет, да, противника. Это все зависит от ландшафтов, конечно, местности, но вот сейчас мы в последнее время встречаемся в основном даже уже не с контрбатарейной борьбой, то есть с FPV-шками непосредственно, потому что у них дальность полета сейчас значительно, видимо, выше. Вот, как бы, такая коварная вещь. Вот и...

Сложности много. Да и так же контрбатарея, собственно говоря, работает. Надо и за небом следить, и в любой момент может прилететь в обратную.

— А как, вот мы сейчас в тылу находимся, и как здесь оказываемся? Как вы здесь оказываетесь? У вас смена какая-то происходит? Как налажено это взаимодействие?

— Происходит ротация расчетов. Всегда тоже по-разному. Я помню, месяц как-то не менялся, то есть, да, ну где-то в районе примерно месяца. Всё зависит от боевой обстановки, да, от задачи. Бывает по 10 дней, да, мы меняемся как бы. Есть определенные точки, там мы точки выгрузки называем их. Вот, ну, куда мы должны добраться, собственно говоря, куда добирается второй расчет, который нас меняет, да. Ну, и так вот нас ввозит, да. И мы попадаем в тыл.

— А в тылу чем обычно занимаетесь?

— Тут много занятий. Начиная от стирки. Вы видите, я в чистой одежде. Заканчивая стройкой, обслуживанием, чисткой оружия. Никто не отменял. Это постоянно так, чтобы все выглядело как новое. Отдыхаем, просто отходим.

— А стройка? Что строите?

— Ну, сейчас вот, честно говоря, сегодня мы достроили только баню.

— Баню? Мыться будем в бане?

— Ну, надеюсь, да. Сейчас жарко, здесь очень жарко, на самом деле. Сейчас, допустим, будем использовать горячую воду, короче говоря, чтобы постираться, нагреть водой, допустим. Я думаю, вряд ли кто сейчас будет париться. Это нереально.

— Понятненько. А проведешь короткую экскурсию? Покажешь баню?

— Ну, если требуется, да, покажу.